Кавказ. Выпуск III. Европейские дневники ХIII–ХVIII веков - В. Аталиков

потому, что князь рожден среди них; поскольку все князья в настоящее время принадлежат к одной и той же фамилии, чье происхождение и древность рода, на которые они претендуют, уходят в легендарные времена, постольку было бы так же трудно достичь кому-либо ранга князя, как и принять чужеземца в свою семью, что не допускается черкесской гордостью.

Дворянин, даже среди узденей, уважается более или менее в зависимости от древности его рода. Они столь ревностны и заботливы в отношении этой прерогативы, что в браках всегда аккуратно прослеживают генеалогию своих предков. Дочь из древнего рода редко отдается сыну новоиспеченного узденя.

Ввиду того, что память князей слишком ошибается во взгляде на их происхождение, я привел в порядок их родословную, о которой они действительно знают; она показывает действительную численность фамилии каждого из князей, кои с некоторого времени разделились на две ветви: Хадогшуко и Джамбулат.

Это разделение не уничтожило их политического порядка, поскольку один из старших этих фамилий всегда избирается пожизненным главой всей нации. Однако эту сепарацию можно рассматривать как первый шаг к их нынешней слабости и как причину утраты их величия, которое они поддерживали неопределенное время, и это должно стать также источником всеобщей покорности, от которой они сейчас уже совсем недалеко.

Объединенными силами они часто оказывали эффективную помощь Иберии, Грузии, Армении, персам и туркам; их внушительная сила заставляла трепетать весь Кавказ. Однако после разделения нации между двумя этими фамилиями партийный дух настолько вырос, что привел к внутренним волнениям, и хотя князья не проявляли открытой враждебности друг против друга, все же их ревность и зависть вовлекли в раздоры дворян и заразили народ. Каждый князь искал сторонников своей фамилии и, чтобы увеличить их число, стал более снисходителен к дворянству, которое возгордилось от такого необычного обращения и настолько стало неосмотрительно в своих требованиях, что князья оказались втянутыми в раздоры с дворянами.

Один из старших князей, Кессай, покровитель и глава их порядка, уважаемый человек, справедливый и честный, восстал со всей своей энергией против разнузданного духа дворянства и сумел восстановить союз между князьями. Он убедил их не раздражать Россию, сила которой намного больше их силы, и убедил в том, что пока дела не зашли еще слишком далеко, привилегии каждой фамилии останутся наиболее целыми под покровительством России. Он показал им пример в этом деле, передавшись с некоторыми своими людьми под скипетр России в 1774 году, когда русские поселения на Кавказе только появились и были едва заселены новыми жителями. Но несколько упрямых князей и все дворянство воспротивились этому. Они утверждали, что они, как свободный народ, не нуждаются в покровительстве России и что они должны даже противиться, по долгу веры, которая выразительно предостерегает их от подчинения христианам. Этот фанатизм охватил, наконец, всю нацию, и те князья, которые уже готовы были вступить в дружбу с русскими, были вынуждены поплыть по течению, восстать и принять участие в нападениях на русские владения.

После трех лет войны генерал Фабрициан счастливо положил в 1779 году конец волнениям. Все предписания князя Кессая были доведены до конца, к великому сожалению всего народа; он признал свои заблуждения, и теперь так же страстно просил его заключить мир с Россией, как прежде подстрекал его к войне. Кессаю были гарантированы самые лучшие условия; он восстановил мир, вернул уважение расе князей и умер в 1780 году, всеми оплакиваемый.

Мисост, его преемник, был одним из наиболее страстных вождей восстания. Когда мир был восстановлен, он поклялся не вступать ни в деревни, ни в города, ни в крепости русских, но оставаться спокойным и верным, и он сдержал свое слово. Этот князь жил в дальнем уголке Сенд-Темур-Кабака на границе Большой Кабарды и как добрый кочевник занимался только своими стадами, ничуть не помышляя об оскорблении русских. Ничто не волновало его, и если бы его соседи были бы такого же строя мыслей, то все жили бы довольные и счастливые. Но лживые обвинители с обеих сторон неверными и извращенными речами сделали Мисоста подозрительным в глазах русских начальников, так же как их в его мнении. Обе лживые стороны заботились только о своих интересах и, хотя и боялись взаимного предательства, убеждали сами себя в своих неприятельских взглядах. Следствием всего этого было то, что в 1786 году, когда шейх Мансур воспламенил Кавказ, Мисост действительно поднял восстание. Но Россия обошлась с ним великодушно; он вернулся к своему прежнему спокойствию и лояльности и остался добрым номадом.

* * *

Утверждают, что раньше кабардинцы были христианами; сейчас они обращаются в магометанство, но суеверия, заблуждения, невежество и старые обычаи составляют основу их веры, соответственно степени надежды на личность, которой они желают довериться в своих затруднениях в каких-нибудь частных делах.

Не так давно они имели жестокий обычай человеческих жертвоприношений, и, говорят, что они до сих пор предаются этому варварству, хотя и в полной секретности. Говорят, они убивают рабов на могилах своих родителей, братьев или друзей в качестве искупительной жертвы, чтобы обеспечить мир душам умерших. Черкесы, мои друзья, уверяли меня, что они осуществляют такие жертвоприношения, для того чтобы оказать пользу душам усопших. Эта варварская практика еще не прекратилась в Азии. Сам Керим-хан, вице-король Персии, который умер в 1779 году, не нашел другого более подходящего способа для умиротворения души своего брата Искандера, убитого в бою, как отыскать его убийцу и обезглавить его на могиле горячо любимого брата (здесь Рейнеггс, по-видимому, умышленно путает кровную месть с человеческими жертвоприношениями. – В. А.).

Образ жизни кабардинцев очень умеренный. Они гостеприимны, неутомимы в делах для себя или для друзей. Количество стад скота вынуждает их летом менять ежедневно места для пастьбы, поскольку они всегда могут найти свежее пастбище. Зимой они возвращаются в свои деревни. Корова не дает ни капли молока, если рядом с нею нет ее теленка, и в связи с этим его привязывают к одной из ее передних ног на то время, пока идет дойка.

Кабардинцы торгуют лошадьми, овцами, крупным рогатым скотом, медом, воском и рабами обоих полов.

Они выращивают овес, просо, ячмень, немного пшеницы и кукурузу. В их домах всегда есть мед, доброе пиво, молоко и сыр. Они заворачивают в ткань новые сыры, раскатывают их в плоские круглые лепешки и вешают их над дымом, тем самым предохраняя летом от мух и клещей, причем вкус сыра не теряется.

Я не знаю причины всеобщего заблуждения в отношении красоты черкешенок. Короткие ноги, маленькие ступни и ярко-рыжие волосы составляют красоту черкешенки! Но